Читаем без скачивания Сверхзадача [Дело Килиоса. Сверхзадача. Возвращение «Викинга».] - Иштван Немере

И вышел.

На этот раз установить связь по хронотелефону было непросто. Аппарат трещал — общение сквозь эфир и через столетия было исключительно сложным делом. Однако в конце концов сквозь треск удалось разобрать:

— Медина! Алло, Медина!

— Приветствую вас, шеф!

— Что нового? — донеслось уже более четко.

Я рассказал все вкратце. Шеф молчал. Да и чем он мог помочь? Разве что информацией.

— Рой, у вас есть еще несколько часов. Скоро в городе начнутся уличные бои. Есть только один способ напасть на след Килиоса. Ищите вольтранс! — скрежет и треск на линии опять усилились, смысл сказанного доходил с пятого на десятое, а об остальном оставалось только догадываться. Потом слышимость стала немного улучшаться, и вдруг я с некоторым удивлением уловил имя Флоры.

— …руководство одобрило связь с этой женщиной…

— Спасибо, — пролепетал я, на секунду позабыв даже о Килиосе. Что это с ними? Шеф уговорил их дать такое разрешение? Ничего похожего раньше никогда не случалось. Полиция Времени не позволяет обзаводиться подобными связями. Правда, доложить все равно пришлось бы обо всем. Да и комиссия, расследующая ход операции, узнала бы все от Баракса. Слова шефа привели меня в изумление. Так может, ее даже разрешат забрать с собой в 31-й век?

Связь прервалась окончательно.

Хронотелефон вмонтирован в Баракса, так что он был в курсе, но, по обыкновению, не отреагировал. Заметил только, что пока я разговаривал, Флора села в машину и уехала в город. Помолчав, Баракс спросил:

— Килиос еще в городе?

Даже он понимал, что это сейчас самое важное.

— Очень даже может быть. Начнутся уличные бои — тогда ему вообще отсюда не выбраться.

Пора было приниматься за дело.

Несколько секунд рационально мыслящий мозг Баракса анализировал сотни возможных ситуаций и комбинаций. После этого Баракс заговорил:

— Шеф предположил, что раз аппаратура Килиоса находится где-то в одном месте, он может пустить ее в ход…

— Понял, можешь не продолжать.

Я поспешил в дом. Лоренцо и старик-камердинер слушали на кухне радио. Мужской голос как раз сообщил, что партизанские формирования подходят к городу. Я притворил дверь и понесся к телефону.

В телефонной книжке было множество номеров президентского дворца. Отдел протокола, секретариат, служба безопасности, по крайней мере, еще около двух десятков других отделов. Несложно было догадаться, что действительно важные номера засекречены и в телефонном справочнике их нет. Поэтому я сделал вывод, что наиболее информированные люди — это сотрудники службы безопасности, испытанные сподвижники Негадеса. И я позвонил именно туда. Ответил мужской голос:

— Служба…

— Я хочу поговорить с президентом, — перебил я говорившего. На другом конце провода меня, видимо, приняли за обыкновенного психа и положили трубку. Я снова набрал номер.

— Служба…

— Я Рой Медина и не советую снова бросать трубку, — сказал я совсем другим тоном. — Полковник, я звоню совсем не ради удовольствия. Мне нужно передать известие большой важности.

— Никогда не слышал вашего имени, сеньор, — донесся голос, в котором уже слышалась некоторая почтительность, что я и воспринял не без удовольствия.

— Мне нужен полковник Негадес, — потребовал я.

Несколько минут в трубке шуршал ток. Какая все-таки примитивная техника была в этой эпохе! Потом послышался другой голос:

— Сеньор Медина?

— Да. Я должен обменяться с его превосходительством несколькими словами. Это касается чрезвычайно важного дела.

— Вам не кажется, что сейчас не самое подходящее для этого время?

— Для этого никогда не будет подходящего времени, дружище. Скажите Негадесу, на проводе Медина, который хочет сообщить кое-что относительно одного кондитера.

Секретарь наверняка сообразил, что «кондитер» — это какой-то тайный пароль. Потому что не прошло и минуты, как меня соединили. Наконец-то я услышал знакомый голос.

— Негадес слушает.

— Здравствуйте, полковник. Извините, это по привычке. Здравствуйте, господин президент.

— Сеньор Медина, я же предупредил вас, чтобы вы мне не звонили.

— Думаете, в нынешней ситуации меня допустили бы к вам лично? Без документов, зато с подозрительным иностранным акцентом? Но оставим это.

— Вы хотели мне сообщить что-то о кондитере?

— Да, полковник. Похоже, что мы дали маху.

— Что вы хотите этим сказать? — в голосе его послышалось беспокойство.

— Это не тот человек, понимаете? Вчера утром он послал в резиденцию своего двойника. Мы похитили из президентского конвоя не того человека.

Некоторое время Негадес дышал в трубку.

— Он жив? — наконец спросил он.

— Конечно, с ним ничего не случилось. У меня есть веские доказательства, что это совсем не тот человек, что был нам нужен. В противном случае разве я тратил бы свое драгоценное время, чтобы дозвониться к вам? Можете поверить, у меня достаточно собственных неприятностей по этому поводу.

— В таком случае, где он?

— Совершенно очевидно, что пока не смеет показываться на людях. Укрылся где-то в городе и ждет подходящего случая. Мне кажется, далеко уйти он не мог. Скорее всего, он в летней резиденции. Узнайте, не случилось ли там за последние 24 часа чего-нибудь необычного, не исчезали ли солдаты, не терял ли кто-нибудь сознание. Не было ли кому-нибудь из персонала плохо? Не удивляйтесь, полковник, я знаю, по каким признакам можно обнаружить его присутствие.

— Чтобы узнать это, нужно время. Вы, вероятно, догадываетесь, что у меня есть и другие дела!

— Поторопитесь, это в ваших интересах. Пора решительно покончить с этим делом!

— Через два часа свяжитесь со мной по телефону, запишите номер…

Лоренцо отставил чашку. Его черные глаза горели энтузиазмом.

— Все зарубежные радиостанции твердят, что наши напирают! Кольцо партизан стягивается вокруг города!

— А что говорит официальное радио Негадеса?

— Почти не упоминают о партизанах. Ругают генерала Кастельяно и верные ему части: подлые бунтовщики. Генерал, мол, снюхался со смутьянами. Пытаются таким путем восстановить против генерала другие подразделения армии и колеблющихся офицеров.

— А что народ?

— Выжидает. Рой, наш народ пережил уже достаточно много таких переворотов. Люди не торопятся выражать свое мнение, они научились осторожности — береженого бог бережет.

— А время уходит, — сказал я с раздражением. Лоренцо не догадывался, что я имел в виду. На его загорелом лице не было и тени озабоченности, он улыбался.